«Гангстерская» обложка пластинки альт-саксофониста Орнетта Коулмана с говорящим названием “This Is Our Music” соответствует характеру его квартета. Выпустив в 1959 году на лейбле Atlantic авангардный альбом “The Shape of Jazz to Come“, Коулман и компания заявили о себе подобно русским футуристам — декларировали свободу размеров и сокрушение ритмов. Пластинки эти роднит друг с другом и пафос названий, ведь джазовая заумь квартета вырастала, прежде всего, на отрицании бибопа, зачастую основанного на обыгрывании популярных мелодий. Коулман выступал за очищение музыки от всех условностей: по его мнению, игра на инструменте должна быть полетом чувств, где не место академизму и попыткам понравиться слушателю. Движения души опережают всякий ритм.
Профессионалы-современники, в том числе Диззи Гиллеспи и Майлз Дэвис, сразу же назвали молодежь дилетантами и психами. «Старожилы» посмеиваились: мол, вся авангардность квартета лишь в том, что музыканты просто не попадают в ноты. При этом Коулман, можно сказать, и правда был дилетантом, поскольку играть учился на слух. Впрочем, как часто и бывает в искусстве, непрофессионалы хорошенько встряхнули застоялый мир джаза, и в свободное звучание отправились очень многие. А наработки квартета явно послужили если не основой, то толчком к экспериментам самого Майлза в фьюжн-джазе.
“This Is Our Music” не такой каноничный альбом Коулмана, как “The Shape of Jazz to Come” или давший название целому жанру “Free Jazz: A Collective Improvisation” (Atlantic, 1961), хотя и вышел с ними практически в одно время. Однако он не менее интересен и оригинален. Центральной вещью пластинки кажется мрачноватая “Beauty Is a Rare Thing”, похожая на сомнамбулическое путешествие — поиск той самой красоты, которая вечно ускользает.
Занятно, что, в отличие от других упомянутых работ, на этом альбоме есть интерпретация джазового стандарта — песни “Embraceable You», написанной Джорджем и Айрой Гершвинами. Впрочем, Коулман сотоварищи издеваются над ним как могут. Вернее, нахально деконструируют сентиментальную мелодику оригинала, незаметно уводя ее в область личных чувственных импровизаций.
Несмотря на это, слушается пластинка очень хорошо, и радикальной атональности, которой радует знаменитый “Free Jazz”, тут почти нет — или же она хорошо маскируется. В будущем Коулман станет гораздо более нетерпим к гармонии и ритму, продолжая неустанно погружаться в неизведанное.
