Москвич [и постоянный автор «Джазиста». — Прим. редакции] Юрий Виноградов — тот человек, к которому уместно применять титул «композитор». Очень многие исполнители музыки (особенно в академе, джазе и на их стыке) играют что-то и собственного сочинения, то есть тоже — пишут музыку. Однако всё равно остаются скорее музыкантами, творчество которых абсолютно неотделимо от его исполнения, желательно исполнения самими авторами. Именно альбом Юрия Виноградова «Морфэ» ярко демонстрирует эту разницу между композитором и исполнителем. Композиторская музыка отделима от ее автора, может существовать и исполняться кем и даже как угодно без потери сути.
По форме альбом представляет собой четыре фортепианные пьесы, которые положены на звуковую основу, сделанную с помощью генеративной электроники. То есть компьютерная программа по заданной «идее» (алгоритму) создает различные звуки без прямого контроля со стороны человека. Получается некий, пусть и очень своеобразный, но всё же аккомпанемент — электронная часть никогда не занимает солирующие роли и даже не претендует на роль второго голоса.
Фортепианная партия и ее аккомпанемент не слишком активно между собой взаимодействуют ни мелодически, ни ритмически. Звуки электроники тут — это такие классические машинные писки и щелчки, примерно как в старой фантастике представляли себе звук работы ЭВМ. А значит, выраженной, понятной звуковысотности у них нет — и гармонические структуры с ними фортепианная партия создать никак не может. Одновременно генеративная (в какой-то степени случайная) суть препятствует появлению строгого ритмического рисунка. То есть и по сильным долям или каким-то акцентам, и уж тем более по ритмическим хукам сопоставиться основному «голосу» (фортепиано) и его аккомпанементу (электронике) невозможно.
Вся эта разобранность между инструментами во сто крат усиливается тем, что фортепианные пьесы очень экспрессивны — это неочищенный и несдерживаемый поток эмоций автора, выраженный в музыке. У основного «голоса» также нет ни четкого ритма, ни гармонических построений. Это полет фантазии как будто самих пальцев Юры, сложивших в музыку именно то, что сложилось. В совокупности складывается ощущение, что мы имеем дело с генеративной системой не только в электронном аккомпанементе, но и в партии фортепиано. Только если в первом случае генерирует звук машина, то во втором его создает человек — какой-то самостоятельной, интуитивной и бессознательной частью. Ведь даже в «человеческой» части этого сочинения много рандома и отсутствует предопределенность.
«Морфий» воспринимается как проносящийся вихрь, который, вместо того чтобы что-то с земли подхватить и унести прочь, наоборот, вывалил на тебя кучу разнообразных вещей, где-то раньше накопленных. Только вместо вещей тут оказываются мысли, образы и идеи. Поначалу они бессистемно роятся, но этот альбом можно и нужно слушать много-много раз, чтобы разобраться с последствиями вихря и уложить всё новое в своей голове.