Число Пи «Four Corners» (Jazzist, 2022) | Джазист |

Число Пи
«Four Corners»
(Jazzist, 2022)

В уже далекие, к счастью, времена продвинутые отечественные слушатели оценивали джазменов-компатриотов не сразу, не напрямую (по оригинальности идей, технике, содержательности музыки и так далее). Сначала работал первый, главный фильтр — «фирмá» или нет. Это трудно конкретизируемое понятие, интуитивная сумма впечатлений, включало в себя всё, что только возможно, в том числе и соответствие музыки другим трудно конкретизируемым понятиям вроде «грув» и «драйв». И если это удостаивалось признания («Фирмá!»), то всё остальное было, по большому счету, уже неважно. Речь могла идти лишь о внутреннем балансе художественных нюансов, о прикладном музыковедении, но не оставалось сомнений в том, что всё сыграно и сделано не зря, за это не стыдно, это можно показывать единомышленникам, рекомендовать неофитам, посещать в понимающей компании. «Фирмá» или нет — это, по сути, «зачет» или «незачет» в терминах высшего образования. Допуск.

«Число Пи» — тот самый коллектив, который способен проиллюстрировать всю многодонность этого непростого искусствоведческого вопроса. Когда слушаешь их музыку, начинаешь осознавать: черт возьми, но в этом же есть не только та совокупность качества, свежести, самобытности и прочего, к чему мы уже привыкли; тут же есть какое-то новое неуловимое качество музыки, какой-то шаг то ли в сторону от общепринятого, то ли вперед от стандартного. И, вслушиваясь и вслушиваясь, за внешне вполне характерной для сегодняшнего дня «авторской джазовой музыкой, подверженной влиянию многих других стилей», за всем этим уже привычным постмодернизмом и гарантированно клевой музыкальной математикой, внедренной в импровизацию, ты вдруг наконец-то обнаруживаешь то подзабытое, чего так давно не хватает в отечественной музыке. Оно описывается еще одним непростым термином — «свое». Это именно своя музыка: нечто, создаваемое пусть и с учетом множества влияний, пусть и с очевидными аналогиями с тем или иным ансамблем межгалактического уровня известности, пусть и с бросающимися в глаза параллелями к тому, что делал артист X в тысяча девятьсот затертом году, но нечто, способное успешно существовать в полном отрыве от всего сказанного.

«Самость», состоятельность, независимость коллектива определяются именно тем, что в своем развитии он не идет вслед за очередным великим, который что-то нашел, и даже в прямом цитировании того, что понравилось, не испытывает благоговейного трепета. Он создает культурный продукт, за который отвечает на сто процентов не благодаря выученным рецептам из учебника и не в силу доказанной экономически-организационной эффективности. Он интуитивно и абсолютно уверен в том, что делает, его удовольствие от созидания давно стало безусловным, его автоматизм и мышечная память давно стали настолько естественными, что в них нет никакой оглядки на учителей из прошлого.

«Число Пи» в этом смысле — золотой стандарт. Нет смысла перечислять то, что слышится в их музыке из перенятого у других современных артистов. Куда важнее то, с каким удовольствием и самодостаточностью они строят свой собственный альбом, понимая, что в отсутствие одних ингредиентов всегда будут какие-нибудь другие. Их непростой фьюжн, в котором к современному джазу и правда много чего поднамешано, развивается остро, нагло, иронично, по-хорошему зло; их звучание, забивающее весь спектр частот и пробирающее до нутра, отражает здоровый эгоизм и желание быть замеченными в любой ситуации. Их аранжировки, в которых перепробованы все возможные комбинации акустики и электроники, демонстрируют мощь, здоровье и прокачанность музыкальной мускулатуры, с помощью которой можно и поднимать веса, и крутиться на турнике, и грамотно грести баттерфляем, и бегать по пересеченной местности, не стесняясь своего здорового пота.

Одно из свидетельств абсолютной цельности этого музыкального организма — игра барабанщика Бориса Ионова. В условиях постоянно меняющейся ломаной ритмики, под гнетом многочастных композиций ему, казалось бы, сам Бог велел продемонстрировать всё возможное, постучать в каждый известный миру перкуссионный предмет, превратить альбом в одно нескончаемое виртуозное соло без повторений. Ионов при этом эталонно работает на команду: его невозможно не замечать, он активно давит и прессует слушателя, и при этом он всегда играет по существу, не превращая ансамбль в собственный придаток. Он разгоняет остальных музыкантов до той эмоциональной раздраженности, когда надо, хочешь не хочешь, соответствовать всей этой убийственной скрытой энергии. И они соответствуют.

В смысле постоянной провокации остальных на «быстрее, выше, сильнее» одинаково хороши и басист Дмитрий Фомин, и гитарист Алексей Полубабкин. Клавишник Альберт Фокин постоянно перекрашивает уже написанное ими полотно всё новыми и новыми гармоническими слоями, и за ним бодро следует духовая группа Егора Шаманина, Олея Аль-Магута и Салмана Абуева. Пачка духовых поднимает звуковую стоимость этого коллектива до полноценного большого бэнда во многом за счет стилистически совершенных отдельных соло. Предсказуемые фокусы со звукоизвлечением (особенно это касается трубы, которая в разных своих проявлениях восходит тут от классически-американски-джазовой до экстатически-кинематографически-советской) внезапно обретают новое качество и совершенно не кажутся вычурно-нарочитыми. Ну, и бессловесный вокал Вероники Шрамко (пусть и всего в двух пьесах) добавляет этому чисто инструментальному альбому нового инструментала; его можно, не зная о ее присутствии, даже не определить и принять за еще один тембр изощренных клавишных, но осознание его присутствия всё опять и опять меняет. Вокал Шрамко — ключ к осознанию того, насколько глубоко эта музыка будет преломляться именно в голове слушателя, сколько вариантов прочтения этой музыки у него есть.

И в итоге калейдоскопическая, виртуозно-громоздкая мешанина звуков, тембров, ритмов, гармоний, влияний, цитат, аналогий, поисков и находок рождает новое качество — новое музыкальное существо, которое выучило всю теорию, прошло всю практику, получило все зачеты. Которое знает и законы Ньютона, и этюды Черни, и теории Фрейда — и теперь идет по жизни взросло и самостоятельно. Оно произошло из всего этого, оно состоит из всего этого, но не зависит от него. Оно не только состоялось — оно еще и по-настоящему свободно.


Слушать на Яндекс.МузыкаYouTube MusicVK Музыка | Amazon Music

Об авторе

Юрий Льноградский

Журналист и организатор концертов, специализирующийся в основном на современной авторской импровизационной музыке — от авангарда до джаз-рока.

Добавить комментарий

Jazzist в соцсетях

Архивы

Свежие комментарии