Испанский (а точнее — каталонский) ударник с португальскими корнями Васко Трилья — участник немалого числа проектов с рядом заметных деятелей в области свободной импровизации. Некоторые из них — с нетривиальным инструментальным составом (например, саксофон, труба и ударные; вообще, Васко довольно много работает почему-то именно с трубачами). В этих ансамблях Трилья в основном сидит за установкой, но предпочитает не ограничиваться ею, а добавлять к своему арсеналу множество других ударных инструментов, преимущественно «звенящих», — кажется, больше всего его привлекает звучание поющих чаш, гонгов и там-тамов (в академическом понимании этого слова). В сольных же работах Трильи таких инструментов становится еще больше.
Игра ударника и особенно сольное исполнительство почти всегда связаны не только с постоянным изучением различных способов звукоизвлечения, но и со зрелищностью, с визуальным эффектом. Сам сет — набор ударных инструментов, которыми окружает, обставляет себя музыкант, — имеет характер художественной инсталляции. Да и то, каким именно способом рождается тот или иной звук, будь то удар в там-там чуть ниже центра (отдельный важный момент — какой именно палкой!) или проведение смычком по краю тарелки, по-хорошему надо бы видеть. В этом смысле альбом перкуссиониста соло без видеоряда может создавать ощущение неполноты — в большей степени, чем сольная запись саксофониста или гитариста.
С другой стороны, возможно, в этой «невидимости» есть и свой плюс. Можно не знать и не догадываться, откуда происходит это гудение и рычание в басовом регистре (скорее всего, для достижения этого эффекта Трилья использует палочку с круглой резиновой насадкой, которой проводит по какой-нибудь поверхности), как получается этот непрерывный чуть дребезжащий звон (какие-то объекты катаются внутри поющих чаш) или благодаря чему создается ощущение, что ты находишься внутри огромной музыкальной шкатулки. Однако звуки сами по себе способны захватывать слушателя, и можно идти за ними, удивляясь и пытаясь угадывать их происхождение, но не отвлекаясь на то, как всё это выглядит.
(Отсутствие видеоряда вынуждает и автора этих строк, пусть и имеющего небольшой опыт работы с ударными инструментами, двигаться наощупь. Все утверждения о том, что делает Трилья, приходится делать с известной долей неуверенности и сомнения.)
Там-там, похоже, становится главным действующим лицом альбома. Во всяком случае, звуки, которые Трилья производит, скорее всего, соприкасаясь именно с этим инструментом, можно услышать в большинстве композиций. Особенное внимание там-таму уделяется в первом треке, давшем название альбому. На следующем, «Hylomorphism», можно услышать, как звучание там-тама сочетается с низкими, глухими ударами томов — барабанов из ударной установки, настроенных на определенные ноты. Самого разного звона и звякания хватает в каждом номере. Где-то, как в «Nous», возникает то самое гудение и рычание, о котором говорилось выше. В «Celestial Spheres» мы слышим диалог между сиреной, чье пение сопровождается шелестом, и гонгом, ставящим временную точку в разговоре, после чего снова звучит гудение. Эти то и дело вспыхивающие переклички между звуками разного происхождения, разной высоты и длительности создают особенную, прихотливую драматургию, за которой интересно следить. Порой возникает желание записать услышанное в виде какого-то подобия графической партитуры.
Первый и последний трек («Causeless Cause») создают что-то вроде кольцевой композиции — в них обоих возникает то самое ощущение музыкальной шкатулки: только в «Unmoved Mover» она как будто-то огромная, так что слушатель может влезть внутрь, а в «Causeless Cause» — поменьше, помещающаяся на ладони и играющая быстрее.