В июне 2024 года команда организаторов фестиваля «Джаз в Хакасии» издала удивительный альбом «Jazz & Folklore» c десятью авторскими аранжировками традиционной хакасской музыки. Записали эти композиции десять молодых джазовых коллективов со всей страны — участники лаборатории, которая прошла в Абакане в апреле. Наталья Югринова поговорила с Юлией Глухоедовой, автором идеи этого проекта, о том, как развивать джаз в маленьком сибирском городе, о первом хакасском джазовом стандарте и о том, сколько баранов уходит на один чатхан.
— Почему Хакасия, понятно, но откуда в вашей жизни взялся джаз?
— Я училась в Абакане в музыкальной школе. Моим педагогом был Владимир Трусильников, один из тех, кто стоял у истоков становления джазовой культуры в регионе. Он и привил мне любовь к этой музыке. Но я бы ни за что не угадала, что джаз со мной останется надолго. Я вообще не любила сольфеджио и считала, что лучше бы ходила на спортивные тренировки. Закончила музыкальную школу и думала, что больше не свяжу жизнь с музыкой. Оказалось иначе.
В 2018 году я начала работать заместителем директора Института искусств в Хакасии. Моя руководительница попросила меня помочь с организацией фестиваля «Джаз в Хакасии» — было у нас тогда такое мероприятие, на тот момент как раз юбилейный 25-й выпуск. Но почему-то знали о нем единицы: концерты проходили почти при пустых залах, только жюри сидело и такие же музыканты, как выступающие. Занималась его организацией команда творческих мужчин, которым было сложно решать менеджерские задачи. При этом сами музыканты имели потрясающий уровень для города, где живет 170 тысяч человек. Они влюбляли в себя тем, как пытались продвигать и сохранять джазовую культуру, потерянную в предыдущие два десятилетия.
— Что вы поменяли в первую очередь?
— Я начала активно участвовать в получении грантов — изначально денег не было даже на базовые расходы, вроде цветных беджей для участников. В 2019 году фестиваль получил первый грант Росмолодежи, а к 2024 году нам уже дали три гранта почти на шесть миллионов рублей. В Хакасии сложно получить финансирование на культурные проекты, так как спонсоры поддерживают в основном крупные события, лоббируемые регионом. Но мы сумели самостоятельно найти средства и совершить значительный скачок в уровне фестиваля. Теперь это целая огромная мастерская «Джаз в Хакасии» с множеством направлений внутри.
К нам приезжают большие российские музыканты, уровня Антона Давидянца с Алексом Хатчингсом. У нас LRK Trio и Ilugdin Trio ведут мастер-классы по ансамблевой музыке. Школу оркестровой музыки курируют Сергей Жилин и Павел Овчинников. В жюри сидят Евгений Побожий и Сергей Долженков. Это не только поднимает уровень фестиваля, но и дает нашим музыкантам возможность учиться у лучших. Мы даже организовали свой детский межрегиональный фестиваль. У нас на юге Сибири сейчас четыре детских биг-бэнда, есть даже один в крохотной деревне Большая Ирба, где живет четыре тысячи человек. Хотя ни в одной музыкальной школе у нас нет инструментального эстрадно-джазового отделения.
— Как так случилось, что вы решили задействовать культурное наследие Хакасии в джазовых проектах?
— Это была идея Петра Назаретова, которую он озвучил в прошлом году, приехав к нам на мастерскую в качестве члена жюри. Буквально одна его фраза, за которую мы ухватились… Действительно, про Хакасию знают далеко не все россияне, многие до сих пор путают Абакан с Азкабаном. Или думают, что Хакасия находится где-то на Кавказе. А ведь наша республика обладает богатой культурой, истоки которой датируются 2-3 тысячами лет до н. э. У нас есть менгиры [вертикально поставленные обломки скал, древнейшие памятники. — Прим. редакции], наскальная живопись, петроглифы, которые можно увидеть не только в музеях, но и в городе. Есть и своя традиционная музыка. Вот мы и подумали: а что, если попробовать интегрировать ее с джазом? Мы решили сделать это в реальном времени, в рамках лаборатории Jazz & Folklore, погружая музыкантов в мир хакасской культуры и позволяя им творить на наших глазах.
Правда, найти эту музыку оказалось непросто — пришлось обратиться к специалистам, перелопачивать архивы и библиотечные материалы. Сильно помогла Тамара Чустеева, это наш преподаватель в музыкальной школе и колледже, мультиинструменталист, автор-исполнитель и носитель традиционной хакасской культуры. Она подняла свои заметки, учебники, поспрашивала других педагогов. В итоге мы нашли около сорока мелодий, отобрали пятнадцать-двадцать из них для работы в лаборатории и объявили конкурс на лучшую джазовую аранжировку.
— Что это за мелодии?
— Большая часть материалов была собрана Александром Кенелем, хакасским композитором, который в годы Великой Отечественной войны путешествовал по местным селам и записывал народные песни. Например, в это время была записана песня «Керосиновая лампа» — она про то, как женщина пишет мужу, ушедшему на фронт, письмо при свете керосиновой лампы. Текст родился уже в XX веке, раньше керосин до региона не добирался, а мелодия могла существовать задолго до этого. Эта история так тронула конкурсантов, что в итоге именно для «Керосиновой лампы» создали больше всего аранжировок. На альбом, который вышел по следам лаборатории, попало аж три разные версии этой песни — и все музыканты ее услышали абсолютно по-разному. Можно сказать, сложился первый хакасский джазовый стандарт.
Мы также использовали в качестве исходного материала заметки тахпахчи — рассказчиков хакасских четверостиший. Про некоторые песни у нас была информация, к ним сохранились слова. От других осталась всего лишь мелодия на четыре такта.
— Как вы отбирали участников лаборатории?
— Мы получили сорок заявок из двадцати регионов России. Важным условием было, чтобы в ансамблях участвовало не более пяти человек и чтобы аранжировки написали сами музыканты. То есть нужны были именно авторские аранжировки. Еще мы проверяли уровень исполнительства, насколько сыгран коллектив, имеет ли он историю и другие произведения своего сочинения. Десять победителей приехали к нам — и на месте уже дописывали аранжировки, что-то меняли, перепридумывали, репетировали.
За несколько дней, что ребята были у нас, мы провели для них открытый урок в детской школе искусств, показали, как детей обучают игре на национальных инструментах. Огромное впечатление на них произвело горловое пение. Они сходили на экскурсию в этнографический музей, постояли рядом с каменными изваяниями — там особая энергетика, это же камни такого же возраста, что и Стоунхендж. Мы хотели, чтобы музыканты прикоснулись к насыщенной хакасской культуре, проявили интерес к ее познанию.
Мы им дали послушать и потрогать этнические инструменты, а это же ни на что не похожий звук! Например, тюр — шаманский бубен. У него деревянный обод, к которому прикреплены кости барана, и мембрана из бараньей кожи. В зависимости от диаметра и тональность, и звучание тюра будут разными. Или чатхан — большой струнный инструмент, похожий на гусли. Для регулирования громкости и настройки в нем используются бараньи позвонки, причем строго определенные. Поэтому на один аутентичный чатхан уходит минимум три-четыре барана. Есть еще ыых — смычковый инструмент, где вместо струн используется конский волос. У него глубокое, низкое звучание, похожее на виолончельное, но более растянутое, надрывное.
— Расскажите немного про коллективы, которые прошли отбор и участвовали в записи альбома «Jazz & Folklore».
— Давайте я буду их называть прямо в том порядке, в котором они появляются на альбоме. Первым идет коллектив Firework из Ростова-на-Дону с вокалисткой Варварой Токаревой. Именно она написала аранжировку к песне «Сагыпчам сини (Буду ждать тебя)», вышло очень трогательно.
Kriate Trio — три ростовские девушки, но одна из них, пианистка Кристина Выходцева, родом из Хакасии. Она была выпускницей нашего проекта, училась у Сергея Жилина и LRK Trio. В 2023 году Кристина поступила в Ростовскую консерваторию с высшими баллами и стала ученицей Петра Назаретова. Специально для нашего мероприятия она собрала трио, и девушки всего за три месяца написали аранжировку к песне «Чÿзÿбiзезбiн (Рыбкой уплыву…)». Дима Илугдин, сидевший в жюри, очень удивился, узнав, что коллектив существовал на тот момент всего три месяца. И, кстати, после нашей лаборатории Kriate Trio участвовали в Московском джазовом фестивале и стали его победительницами. Если вслушаться, то можно понять, что вначале Кристина имитирует на струнах рояля звук чатхана, а потом Екатерина — контрабасистка — подражает звуку ыыха. В общем, ростовская джазовая школа тут демонстрирует свой высокий уровень.
Дальше москвичи VDOME, которые больше ориентированы на фолковую музыку, чем на джазовую, они постоянно участвуют в этно-фестивалях, но материал у них всё равно с явной джазовой ноткой. С ними у нас вышел небольшой казус: они не посмотрели папку с исходными мелодиями, которые мы собрали, а вместо этого сами нашли в интернете народную шорскую песню и сделали на нее аранжировку. Шорцы — это малый этнос, который владеет хакасским языком и живет на границе Хакасии с Республикой Алтай, но к хакасам не относится. Тем не менее результат получился интересным, и мы отобрали эту группу для участия в лаборатории.
С трио Генриха Лисовского из Красноярска у Хакасии каждый год абсолютная любовь. В Красноярске, хоть это и город-миллионник, своих подобных проектов не хватает, и поэтому ребята к нам ездят каждый год, чтобы принять участие в конкурсной программе, сходить на мастер-классы, поучиться чему-то. Да, там есть замечательный промоутер Борис Бородушкин, который на своем фанатизме постоянно привозит классных музыкантов, но это не масштаб большого фестиваля. Поэтому с Генрихом мы встречаемся регулярно, нам очень нравится его подход к работе, к созданию музыкального материала. Для Петра Ившина, который был членом жюри в лаборатории, музыка этого коллектива тоже стала открытием.
Еще одни москвичи illo.trio, как и трио Генриха Лисовского, решили аранжировать «Керосиновую лампу». Я просто влюбилась в космос, который они создают, и когда они играли на на конкурсном дне, даже расплакалась от эмоциональности их музыки. Это очень кинематографичная, атмосферная музыка. Их подход к традиционному материалу — предельно бережный, трепетный — отметили, кстати, очень многие. Именно их аранжировка была признана лучшей по итогам лаборатории. Ну, и можно еще раз обратить внимание, как по-разному звучит одна и та же мелодия в прочтении двух этих коллективов.
Мне особенно греет сердце, когда музыканты, никак не связанные с Хакасией, оказываются готовы на какие-то серьезные дополнительные усилия, чтобы лучше узнать культуру этого региона. Вот, например, Kris and Soul Project c песней «Сiлiг Чахайах (Красивые цветы)». Вокалистка Кристина родом из Беларуси, она сейчас учится на вокале в Гнесинке. И когда она решила петь эту песню, она попросила другого студента со своего потока, который как раз родился в Хакасии, помочь ей освоить особенности произношения. Она поет абсолютно без акцента, чище, чем некоторые хакасы сейчас владеют хакасским языком. Большая молодец.
Vladovsky Electric Band — ребята из Владивостока, играют такой пограничный фьюжн. Они второй раз подали заявку на наш проект. В прошлом году они не прошли отбор, но в этом году их оригинальное произведение и аранжировка нас впечатлили. Мы очень рады, что они до нас добрались. Путь из Владивостока в Абакан непрост: сначала перелет в Красноярск, затем 8–10 часов на автобусе или делать крюк для пересадки в Новосибирске. Дорога занимает около суток плюс разница во времени. Несмотря на джетлаг, музыканты активно участвовали во всех мастер-классах и джем-сейшнах. Их видение музыки было интересным контрастом с московской и ростовской школами джаза.
С квартетом Сергея Гордеева из Екатеринбурга мы тоже раньше встречались. Сергей был участником школы оркестровой музыки у Сергея Жилина и за год сильно вырос как музыкант, его игра стала более зрелой. В ансамбле очень молодые ребята, очень энергичные, слышно, что у них тоже свой особый звук, в чем-то даже наследующий знаменитой свердловской рок-музыке.
Пианист Эдмонд Мурадян — еще один москвич, с ним играют братья Исаковы, Илья и Андрей. В таком виде трио не существует сейчас, ребята собрались специально под наш проект и показали очень хороший профессиональный уровень. Они выбрали для аранжировки детскую песенку «Хозанах (Зайчик)» — наверное, им понравилось ее шуточное, игривое настроение, но сами они были такими милыми, что вся команда организаторов их только так и называла. Эдмонд — очень энергичный молодой человек, харизматичный, экспрессивный, настойчивый. В его музыке явно проскальзывают армянские народные мотивы, даже когда он работает с хакасской мелодикой. Думаю, мы обязательно о нем еще услышим в будущем.
И, наконец, Excite Quintet, названный лучшим коллективом по итогам всего фестиваля. Это интересный кейс с точки зрения саморазвития участников. Два года назад они не прошли отбор на первый Московский джазовый фестиваль. Однако за это время они значительно выросли. В прошлом году они не прошли отбор к нам, но стали победителями второго Московского джазового фестиваля. У них появился менеджер, они начали активнее участвовать в конкурсах, фестивалях. В Екатеринбурге они получили сертификат на запись альбома. Один из треков, «Керосиновая лампа», стал конкурсной заявкой на наш фестиваль. У них даже есть профессиональная запись этой композиции и клип, снятый специально для заявки.
То есть всего за два года ребята прошли путь от ноунеймов до хедлайнеров на московских джазовых площадках, в том числе в Клубе Алексея Козлова. Это большой рывок и пример того, как молодые джазовые коллективы могут развиваться. Они понимают, что важно вести соцсети, что нужно участвовать в таких-то проектах, чтобы тебя заметили. Они умеют привлекать и джазовую аудиторию, и тех, кто просто любит их творчество. При этом они остаются абсолютно человечными, и с ними очень приятно общаться. Это отличный пример для подражания.
— Это очень разные музыканты, которые создали уникальные интерпретации традиционных хакасских мелодий. Как публика восприняла такие эксперименты со своей родной музыкой?
— Отчетный концерт длился четыре часа, и с непривычки столько действительно трудно выдержать, но даже в финале зал был примерно на 70% полон. На мой взгляд, это результат последовательной многолетней работы — и нашей, и публики. Если бы абаканцы пришли на такой же концерт еще пару лет назад, они бы быстро устали и не понимали, где оказались. Что вспоминает среднестатистический слушатель при слове «джаз»? Скорее всего, Рэя Чарльза, Луиса Армстронга, если повезет, то Эллу Фитцджеральд. Или спрашивает: «А когда приедет Бутман?» А здесь люди с восторгом слушают авторскую музыку, исполненную абсолютно неизвестными в нашем регионе артистами. И музыку достаточно сложную, неочевидную, не похожую, скажем, на «Караван». У меня есть друзья, молодая семейная пара, которые оставили маленького ребенка с бабушкой, лишь бы сходить послушать джаз. И они после первого отделения просто не смогли уйти — так их захватило происходящее. В итоге упрашивали бабушку посидеть с ребенком подольше. Кто-то сразу подписывался в соцсетях на понравившиеся коллективы.
— А есть планы повторить такой проект на следующий год?
— Мы бы хотели, но всё зависит от грантов. Нельзя подавать заявку на один и тот же проект каждый год, поэтому мы создаем новые идеи, такие как лаборатория Jazz Folklore. Этот проект финансировался Президентским фондом культурных инициатив. Однако есть сложности: у нас нет собственного фонда, и мы зависим от помощи дружественных НКО. Организация проекта требует значительных ресурсов, включая логистику и обеспечение участников. Мы искренне хотим повторить эксперимент, но пока не можем обещать его реализацию.
— Давайте вернемся к музыке. И всё же насколько близко друг к другу могут подойти джаз и Хакасия? Какие особенности музыкальной традиции региона хорошо сочетаются с джазом? И какие элементы, наоборот, сложно в него интегрировать?
— Джаз и хакасская музыка, несмотря на разные исторические и культурные корни, действительно имеют много общего. Если взглянуть в историю джаза, то корни его уходят в этническую, народную музыку выходцев из Африки. В его основе всегда оставались ударные инструменты и ритмическая структура. Хакасская музыка также богата ритмом с большим акцентом на ударные инструменты. Это создает прочную основу для интеграции с джазом.
Для хакасской музыки характерно звукоподражание, инструменты используются для имитации звуков природы, и это хорошо сочетается с джазовыми импровизациями и перкуссионными элементами. Однако хакасская музыка часто имеет медитативный, равномерный ритм, который может быть сложным для интеграции с более динамичными и синкопированными джазовыми ритмами. Джаз может требовать более сложной гармонии и изменяющегося темпа, что не всегда легко совместить с традиционными хакасскими мелодиями — они более линейны и монотонны.
Есть и культурные различия. Хакасская музыка глубоко укоренена в шаманских и духовных традициях. Она несет в себе элементы, которые не всегда легко понять и интерпретировать в джазовом контексте. Но именно эти отличия делают коллаборацию такой интересной и ценной. Они позволяют музыкантам и слушателям узнать что-то новое, расширить свои музыкальные горизонты и создать ни на что не похожие произведения.
Мы видим, что такие коллаборации способствуют взаимному интересу между поклонниками традиционной хакасской музыки и джаза. Люди, которые никогда бы не слушали современный российский джаз, начинают интересоваться им благодаря знакомым этническим элементам. И наоборот: поклонники джаза открывают для себя богатую культурную традицию хакасской музыки. Это помогает популяризировать обе культуры и создать что-то новое на их стыке.
Слушать на Spotify | Яндекс Музыка | VK Музыка
практически в любом фольклоре можно найти что-то общее с джазом
в джазе взято многое из блюза… а блюз – это собственно фольклор и есть
а в современных джазовых направлениях происходит “смыкание” с другими фольклорами… и уже довольно давно
так что да, всё правильно!
Это замечательно!
Как-то писал в Клуб Козлова, чтобы они записывали и выкладывали концертные записи.
Уверен, что спрос на это будет, по крайней мере я готов купить digital-версию концерта классных ребят, у которых ещё нет полноформатного альбома. А таких в московских клубах и клубах других городов, полагаю, довольно много.