Проект пианиста Евгения Абрамова SAKHRA, по словам самого лидера, задумывался несколько лет назад с упором на нью-эйдж-стилистику. В сегодняшнем формате коллектива нью-эйдж остается разве что основой, к которой в равных долях добавлены также умеренный, умный джаз и world music. Есть здесь и еще множество мелких, на первый взгляд неприметных составляющих — например, неожиданное введение в оркестровки электронных инструментов или столь же неожиданные смены ритмического рисунка. Результат интересен не только своей эклектичностью, но и тем, как компоненты соотносятся между собой. Музыка словно раскладывается в аранжировках стилистическими слоями, один поверх другого.
«Rise in Bedia» («Подъем в Бедию») — альбом, посвященный разноплановым этническим темам. Названия композиций бесхитростно задают направления: «Калькутта», «Дамаск», «Белград», «Песня Севана». Есть тут и менее узнаваемые отсылки — к иудейской вере («Ani Maamin») или, скажем так, топологии и географии: «Sharav» (слово на иврите, означающее палящий зной) и «Live Stream», что в наш испорченный интернетом век уже с некоторым усилием воспринимается как «Живой поток», а не как онлайн-трансляция. Заглавная пьеса «Подъем в Бедию» повествует о древнем абхазском селе, где сохранились руины православного храма X века. Одним словом, ждать можно музыки духоподъемной, обращенной к позитивной, чистой, гуманной стороне жизни.
Ожидания оправдываются. Но самое интересное, что происходит это не самым очевидным образом.
С Абрамовым в одном коллективе играют барабанщик Пётр Талалай, контрабасист Павел Прокимов и мультиинструменталист Антон Котиков, которого можно услышать здесь на саксофоне, флейте, кларнете и трудно идентифицируемом наборе самых разнообразных этнических духовых. Если отбросить периодические обращения Абрамова к электронике (а они есть, но как точечные мазки кистью по широкому полотну), это фактически традиционный акустический джазовый квартет — ритм-секция и солист-духовик. Тем интереснее, что SAKHRA отстраняется от джаза в классическом его понимании, вполне каноническую ритмику уводя куда-то в сторону и не вызывая ассоциаций с моделью «тема — импровизация — тема», даже когда ровно это и происходит. То, что делает группа, на поверку оказывается ближе к киномузыке, в которой основную содержательную нагрузку должны создавать не ярко прочерченные соло, а сопровождаемый музыкой видеоряд. Пожалуй, это единственное, в чем альбом можно сколько-то упрекнуть: в отсутствие этого самого видеоряда время от времени хочется всё-таки более весомых соло, персональных высказываний, а не только последовательно выстраиваемой звуковой фактуры. Баланс, однако, соблюден, и преобладающая в альбоме «основа», создаваемая всем коллективом, не превращается в фон, под который можно и отдыхать, и смотреть хоккей, и жарить стейк. Эту музыку продолжаешь слушать, не уплывая в собственные мысли и дела.
Музыка эта, если характеризовать ее одним словом, красива. Использование в нескольких треках женского вокализа только добавляет материалу эмоциональной силы: слушателю словно дают понять, что тексты, слова, какое-то вербально оформленное высказывание здесь было бы неуместно. Это и есть та самая нью-эйджевая основа: музыка должна формировать спокойное, взвешенное настроение, и SAKHRA это делает, не опускаясь в ванильную безмятежность. Впрочем, коллектив постоянно подбрасывает неожиданные звуковые сюрпризы, которые не дают раствориться в созерцании. Уже в «Calcutta», первом треке альбома, внезапно прорежутся на несколько секунд какие-то «космические» электронные звуки. Вырастая из чуть-чуть тембрально подкрашенной синтезаторной подложки, которую с ходу и не отличишь от обычного звучания фортепиано, они плавным толчком изменяются до чего-то ретрофутуристического, напоминающего чуть ли не советский мультфильм про «Тайну третьей планеты», — и изымаются из оборота после первого же прикосновения, так и не дав слушателю ни толком удивиться, ни толком осознать этот ход. В той же «Calcutta» будет и другое крайне любопытное «пасхальное яйцо» — скрытый лукавый сюрприз, который не сразу отыщешь. Это какая-то малопонятная по своей природе перкуссионная диковинка, напоминающая по звуку глуховатый стил-пэн, которая упрятана куда-то совсем глубоко в общий баланс, ненавязчива — и звучит при этом совершенно диссонансно, вне тональности и мелодии. Подобные вещи оказываются той самой небольшой асимметрией или мелким дефектом, которые и делают по-настоящему прекрасными в остальном совершенные лица. Так и музыка оказывается в этом случае не абстрактно, сахарно «красива», а красива по-настоящему, без кавычек.
К тем же несовершенствам, которые оборачиваются скорее достоинствами, принадлежат, например, торжественно-грозные звуки этнической струнной группы, прорезающиеся в «Damask». Они прекрасно звучали бы в сцене из кино, где к стенам древнего города внезапно подходит многотысячная армия. А здесь они сыграны опять-таки на синтезаторе, с легким изъяном в использованном сэмпле. Это отрезвляет — и отвлекает от восприятия пьесы как чего-то фонового.
Ритм-секция играет на «Rise in Bedia» прямолинейно, не только не уходя в соло, но и сглаживая многие эмоциональные углы. Сам Абрамов, пожалуй, обеспечивает куда больше пространных повторяющихся фраз и фактурных наполнителей, «стабилизаторов» и «консервантов», чем позволено в джазе. Порой и явно выведенные на первый план соло страдают от такого же уравнивания ради общего баланса: например, в «Belgrad» кларнет Котикова с его отчетливо балканским, гнусаво-асимметричным напевом так и не отпущен в свободный полет; его короткие всплески перемежаются фиксированными ансамблевыми интерлюдиями.
Но всё так и задумано, а не «так получилось». И это дорогого стоит. А если кому-то кажется, что музыканты такого уровня и авторитета вдруг решили просто сделать беспроигрышный альбом нейтрально-красивой музыки, то дождитесь финала «Sevan Song» — прекрасной баллады на армянскую тему, которая венчает альбом. Несколько минут без барабанов и прочувствованный дудук постепенно выведут музыку в печальную, глубокую и эмоционально затягивающую сагу среднего темпа, которой, казалось бы, сам бог велел постепенно раствориться в тишине. Однако уже в самом конце дудук внезапно сменится на саксофон, средний темп органично и неуловимо превратится в быстрый и синкопированный, саксофон полезет в верхний регистр — и, вопреки всем правилам жанра, едва-едва успев разогнать пульс от медленно-торжественного до нервно-скачущего, вдруг поставит точку в работе коллектива выпавшим из квадрата и стилистики нахальным «ча-ча-ча».
В общем и целом «Rise in Bedia» — это тот случай, когда изначально довольно конфликтные жанры не работают на усиление (или ослабление) друг друга, а приводят к появлению любопытного осмысленного высказывания, сделанного на родившемся в студии музыкальном эсперанто.
Слушать на Apple Music | YouTube Music | Deezer | Яндекс.Музыка
