Проект Jazz Is Dead — вещь для джаза уникальная. Два опытных музыканта, к джазу не имевших прежде прямого отношения, позвали в студию, начиненную винтажным оборудованием, своих кумиров — звезд прошлых лет. За год коллабораций набралось на шесть альбомов. Что из этого получилось и почему Jazz Is Dead стоит внимания, рассказывает наш новый автор Дмитрий Куркин.
«Jazz Is Dead». Едва ли Эдриан Янг и Али Шахид Мухаммад (первый себя считает, в первую очередь, кинокомпозитором, а второй прославился как человек за вертушками во влиятельной хип-хоп-группировке A Tribe Called Quest) могли найти лучшее название для ревайвл-проекта. Это заклинание-провокация для вызова джинна из бутылки. Скажи, что джаз мертв, и тут же слетятся те, кто станет доказывать, что пациент еще как жив. А за ними придут другие — подтверждать, что да, мертв; раньше были времена, а теперь — мгновения.
Эта двойственность, внутренняя полемика — основа Jazz Is Dead, хотя Янг и Мухаммад признаются, что название родилось из несколько самоуничижительной иронии: «Мы остановились на Jazz Is Dead, потому что хотели устроить концерт и понимали, что много билетов на него не продадим». Серия совместных выступлений с джазовыми мэтрами разрослась до серии альбомов под той же вывеской (пять уже вышло, шестой готовится к релизу в апреле). Если привозишь из Бразилии разменявшего девятый десяток ветерана босса-новы Жуана Донату, чтобы сыграть с ним концерт, почему бы еще и не записать с ним пластинку? Так Jazz Is Dead стали и группой, и лейблом, и промоутерами, и чем-то вроде культурного центра.
За идеей последовала эстетика. Янг, давний фанат винтажных инструментов и аналогового оборудования, настоял, чтобы все студийные сессии записывались на пленку: «Нам хотелось, чтобы Донату не просто поиграл свою прекрасную музыку для людей. Мы сказали: “Почему бы нам не записать целый альбом на аналоговую пленку, как вы это делали в 60-е и 70-е? И раз так, давайте сыграем его на тех же инструментах”».
Для Янга важно было не просто добиться звука «как раньше» — он считает техническое оснащение неотъемлемой частью процесса творчества. Цифра дает шанс делать и переделывать, пока не добьешься нужного результата. Аналог же более чувствителен к человеческим ошибкам, которые сами по себе — ценность. «Люди не понимают, насколько важна аналоговая запись, — говорит Янг. — А ведь разница [между ней и цифровой] огромна. Ловя человеческие ошибки, получаешь свежие впечатления, можешь услышать и почувствовать дух свободы… Человеческие ошибки — очень важная часть джаза».
По иронии судьбы не все из приглашенных звезд Jazz Is Dead разделяли страсть Янга, и в студии иногда случались конфузы. Экономя пленку, основатели проекта писали каждый новый дубль поверх прежнего. И когда кто-нибудь из гостей предлагал «вернуться к шестому дублю», ему отвечали, что никакого шестого уже не существует в природе.
Стремление к аутентичности на уровне деталей характерны и для других работ Янга. Спродюсированные им альбомы «There Is Only Now» группы Souls of Mischief и «Twelve Reasons to Die» рэпера Ghostface Killah — попытки прикоснуться к золотой эпохе хип-хопа начала 90-х. Записанный вместе с Мухаммадом саундтрек к сериалу Marvel про Люка Кейджа, пуленепробиваемого супергероя, родившегося в разгар эпохи блэксплойтешн (коммерческого кино для афроамериканцев), не мог быть ничем иным как пастишем, основанным на музыке из черных би-муви 70-х. Но, вероятно, апогея реконструкторская страсть Янга достигла в группе The Midnight Hour, которую он и Мухаммад основали незадолго до того, как дуэт получил начал сотрудничать с Marvel. В The Midnight Hour партнеры обратились к важнейшей вехе в культурной истории Черной Америки — Гарлемскому ренессансу.
«В этом сообществе делами заправляли черные. Там родилась самая безумная, самая прекрасная музыка в истории. Это движение по-настоящему подхлестнуло интерес к джазу, потому что джаз — синоним свободы; музыка импровизации и свободы. Начало 30-х и 40-х, когда черные в Гарлеме могли быть собой, могли быть яркими и творить — вот к чему мы хотим вернуться».
Описывая Гарлемский ренессанс, Янг не скупится на краски, и его можно понять. Мощное культурное движение, начавшееся в результате Великой миграции афроамериканцев из южных штатов на Север, даже с расстояния в сто лет воспринимается как удивительный золотой век. В это время джаз из модной новинки, подхваченной и поставленной на поток белыми исполнителями, превратился в важную часть самосознания Черной Америки. Воскресить это чувство гордости, общинного единения, свободы — такой была сверхзадача для The Midnight Hour.
Работая над альбомом, Янг и Мухаммад в каком-то смысле попробовали повернуть инструментальный хип-хоп вспять. «Мы стремились создать такую музыку, которую, появись она раньше, A Tribe Called Quest растащили бы на сэмплы, — R&B, психоделия и просто чистый джаз, — объясняет Янг. — Мы хотели вернуться к пластинкам, от которых мы без ума, и продолжить разговор, который они начали».
Последнее замечание важно и для понимания того, что такое Jazz Is Dead. При всем своем нежном отношении к артефактам прошлого Янг проводит четкую границу между ностальгией и ретроградством, духовной преемственностью и исторической реконструкцией, умной перелицовкой и поверхностной стилизацией. Основной идеей The Midnight Hour стало «коммунальное» — без доминирования отдельного инструмента или секции — оркестровое звучание, не характерное для эпохи биг-бэндов, где часто выделялся солист. Для Jazz Is Dead такой подход, очевидно, не годился.
Перед тем как пригласить в студию Роя Эйерса или бразильскую джаз-фанковую группу Azymuth, Янг и Мухаммад провели немало часов за прослушиванием их старых записей, изучая детали и пытаясь понять, почему эта музыка звучит именно так, а не иначе. И к началу работы в студии уже точно знали, чего хотят добиться от коллаборации с именитыми «предками». Дотошность окупилась сполна, доказательство чему — первая пластинка лейбла «Jazz Is Dead 001», на которой собраны все участники долгоиграющего проекта. Будь у Янга и Мухаммада тяга к мистификации, они вполне могли бы выдать, скажем, «Hey Lover» Роя Эйерса за какой-нибудь неизданный трек, закатившийся в угол студии в 70-е годы, — вроде тех, что выходили на сборниках «Virgin Ubiquity».
Такой стилистической точности нельзя было бы достичь, если бы Jazz Is Dead полагались только на приливы вдохновения. В тизере к альбому Янг подробно инструктирует Эйерса, показывая, что при всем пиетете к знаменитым мастерам он не считает, что музыка напишет себя сама. Композитор Янг не очень верит в импровизацию, приводя в пример Эллингтона: «Дюк полагался на композицию: его сочинения звучат так, как будто он импровизирует, но он-то писал их заранее». Не то чтобы Янг забыл о ценности человеческого фактора — просто треки Jazz Is Dead отрепетированы настолько, что для записи редко требовалось больше дубля.. Это ли не главная задача продюсера — поймать тот момент, когда вещь уже достаточно готова, но всё еще свежа?
Скрупулезность Jazz Is Dead ощутима и может показаться скучноватой. Но она лишь служит общей идее Янга и Мухаммада, помогая их попытке возродить дух золотой век афроамериканской культуры — Гарлемского ренессанса, этого могучего синтеза, великого делания, в котором каждый ощущает себя частью чего-то неизмеримо большего и важного.
Слушайте плейлист лучших композиций проекта Jazz Is Dead, специально подготовленный «Джазистом»:
Слушать на Apple Music | YouTube | Яндекс.Музыка
