1959 год — год «Kind of Blue», «Little Girl Blue», «The Shape of Jazz to Come», «Time Out». Проведя последние четыре года в бесконечном потоке творчества, выпустив с десяток великих пластинок и сыграв несколько сотен концертов в США, саксофонист Сонни Роллинз отправляется в свое первое европейское турне. Вместе с ним — контрабасист Хенри Граймс и три барабанщика, каждый из которых присоединяется к Роллинзу и Граймсу на отдельных выступлениях: Пит Ла Рока, Джо Харрис и Кенни Кларк. На пути музыкантов не только тесные джазовые клубы, но радиостанции и телевизионные студии, в стенах которых записываются эфиры. Всё это происходит в феврале и марте. В августе Роллинз отменит все грядущие выступления, отключит телефон в своей квартире на Нижнем Ист-Сайде и начнет каждый день подниматься на Вильямсбургский мост, чтобы играть там для никого под звуки проходящих мимо поездов. В большую музыку он вернется только три года спустя.
«Freedom Weaver» — это большой новый бокс-сет записей с того самого европейского турне Роллинза. Три диска (или четыре виниловые пластинки), большой красочный буклет с фотографиями, эссе и новым интервью Роллинза. Всё это не так интригует. Главная интрига — что же именно можно расслышать в этой музыке, чтобы понять, отчего один из величайших импровизаторов в истории остановился, бросил выступать и коммуницировать с внешним миром?
Любой, кто глубоко погружался в творчество Роллинза, знает, что студийный Сонни и концертный Сонни — это две разные истории, пусть об одном и том же человеке. Альбомные записи Роллинза почти всегда больше сообщали о фактуре музыке, о ее сути и магии, о композициях и формах. Величие Роллинза как музыканта в первую очередь определялось его манерой игры и физическим умением владеть саксофоном. Но исполнительскую технику в своих студийных работах Сонни часто как будто придерживал, не демонстрируя на полную мощь. Это не плохо, это просто факт. Исключения, разумеется, встречались, но нечасто.
Как саксофонист Роллинз полностью раскрывался только во время концертов. На концертных альбомах, бутлегах и кинопленке, фиксировавших выступления Сонни, мы слышим и видим его подлинный гений как инструменталиста и импровизатора. Это касается и культового альбома «A Night at the “Village Vanguard”», и непонятой пластинки «The Solo Album», и концерта 15 сентября 2001 года, и выступления Роллинза в парке скульптур Opus 40 в 1986 году, когда Сонни упал со сцены, сломал лодыжку и при этом продолжил играть. Не ограниченный продюсерами, контрактами и студийным временем, Роллинз полностью демонстрировал беспримерность своих импровизационных навыков, истинное богатство своей рапсодической манеры игры и по-настоящему вскрывал дикий драйв, который сидел глубоко в его музыке.
«Freedom Weaver» представляет в этом плане аномалию. Как говорилось выше, многие пьесы на нем были записаны для радио- и телевизионных передач. Дать в эфир дикость европейские вещатели не могли — время было такое. И поэтому во многих треках мы слышим трио Роллинза, которое явно пытается подстроиться под отведенный им хронометраж, чаще всего — в четыре-пять минут. Вступление — куплет — соло — финал. Роллинз звучит чуть смелей, чем на аккуратных студийных работах, и звучит как всегда гениально, но всё-таки придерживает сам себя.
Разрождается «Freedom Weaver» только в самом конце — записью концерта в Экс-ан-Провансе, на котором с Роллинзом и Граймсом играл Кларк. «Woody ‘N’ You» — 16 минут; «But Not for Me» — 17,5 минут; «Lady Bird» — почти 19 минут. Сонни не останавливается ни на секунду. В его игре — вся поэзия импровизации разом: бесконечные обрывки мелодий и цитаты, головокружительные вариации, плавность развития и чистый дух момента.
Но всё же: почему Сонни Роллинз меньше чем через полгода после этого европейского турне ушел в длительный отпуск? На это, конечно, «Freedom Weaver», не даст ответа, как его никогда не даст только лишь музыка. Классическая версия, как многие помнят, заключается в следующем: Сонни, по собственному мнению, достиг предела своего мастерства и ему нужно было эти пределы преодолеть в личной борьбе. Но записи с концерта в Экс-ан-Прованс не дают понимания, о каких пределах идет речь. Роллинз звучит натурально безумно, предвосхищая и Колтрейна, и Айлера (с которым потом работал Граймс), и «огненную музыку» постколтрейновского фри-джаза. Вероятно, границы мышления, которые нужно было преодолевать, находились в иной плоскости, чем звук и музыка.
Слушать на Apple Music | Spotify | Bandcamp
