Игорь Стравинский — один из самых элегантных и стильных революционеров за всю историю музыки. Как по-настоящему гениальный ученик, он сумел пойти дальше Римского-Корсакова, своего учителя. Если музыка последнего была горной вершиной, то музыка Стравинского, новатора и авангардиста, исследовала музыкальную стратосферу. Премьера одного из известнейших произведений композитора — балета «Весна священная» — в 1913 году в Париже закончилась беспорядками и скандалом. По-первобытному мощная музыка Стравинского и хореография Вацлава Нижинского с архаичной пластичностью повергли в шок французскую публику, привыкшую к изяществу и рационализму. Впрочем, Стравинский, с его ясностью и превосходством идей, музыкальных концепций над эмоциями, четкости и дискретности над потоком, — как раз рационалист до мозга костей. Даже тогда, когда выбирает мистические («Симфония псалмов», «Весна священная») или сказочные сюжеты («Петрушка», «Жар-птица»).
Датский барабанщик Стефан Пасборг вырос в доме, которым владела семья танцоров балета. С ранних лет Стефан имел драгоценную возможность соприкасаться с этим миром, видеть его изнутри. Одними из самых сильных детских впечатлений Стефана стали постановки балетов Стравинского, на которых он бывал. Именно они привили ему глубокую любовь к музыке экстравагантного композитора. Новый альбом Пасборга «Ritual Dances» — что-то вроде признания в любви музыке «Весны священной» и «Жар-птицы».
Удалось ли Стефану Пасборгу и его соратникам — саксофонисту Андерсу Банке, клавишнику Андерсу Филипсену и другим (в общей сложности к записи Пасборг привлек свыше сорока человек) — передать тот или иной важный аспект духа музыки Стравинского в своих «кавер-версиях»? Пытались ли вообще музыканты это сделать? На мой взгляд, не очень. Музыка Стравинского, особенно таких влиятельных и важных сочинений как «Весна священная», это прежде всего обнаженные идеи — неожиданные тембральные, ритмические находки, острые смены гармоний. Его музыка остроумна; будь она аристократом, завоевала бы успех во всех салонах за свою изобретательность и хлесткость высказываний. Она, в конце концов, искриста и игрива. «Ritual Dances» не проявляет ни одно из этих качеств хотя бы в сопоставимой степени.
Первым в глаза бросается дефицит оригинальности. Аранжировки с прямым ритмом сглаживают ритмическое своеобразие сочинений великого русского композитора. Мы много раз слышали и перегруженное родес-пиано, и гитару с педалью-квакушкой, и попытки подкрасить низы с помощью умеренно приправленного дисторшном синтезаторного баса. Безусловно, это очень добротная музыка от музыкантов, которые хорошо знают и любят свое ремесло. Но музыканты эти не нарушают границы и не выходят за рамки среднестатистического джазового релиза, вдохновленного фанком и электророком в духе Майлза Дэвиса. Даже живая, не студийная версия «Танца девушек» («Dances of the Young Girls») — кульминация и одновременно финал альбома — скорее представляет собой вольные размышления в свойственной джазовым музыкантам манере, чем попытки изобразить или переработать идеи самого Стравинского. Идет ли музыкальным темам Стравинского такое то ли симфоджазовое, то ли джаз-роковое облачение? Скорее нет, чем да.
Дух музыки необязательно ограничен ее структурными особенностями. У музыки есть своя семантика, есть свой образный строй, наконец, своя программа и сюжет, на которые она опирается. «Весна священная» основана на леденящей кровь языческой истории о жертве и обновлении; якобы Стравинскому приснился сон о девушке, которая, чтобы призвать весну, танцует до изнеможения и собственной смерти. Позднее Стравинский излагал сюжет еще более абстрактно: «Светлое Воскресение природы, которая возрождается к новой жизни, воскрешение полное, стихийное воскрешение зачатия всемирного». Музыка, могучая и грубая, действительно полна надежды — надежды на всеобщее преображение, спасение, возрождение. Это надежды масштаба Оригена, христианского мыслителя, проповедовавшего апокатастасис — грядущее тотальное спасение: и благих, и неблагих, и добрых, и злых, и великих, и незначительных, и людей, и животных, и самой материи. «Жар-птица» же основана на сказочном сюжете — о любви, волшебстве, борьбе добра со злом, о победе добра над злом. Конечно, такой сюжет может казаться простым и детским, но, как и все сказочные сюжеты, это история архетипов, коллективных образов и символов, лежащих в основании нашей более рационализированной этики и идеалов.
Достигает ли музыка Стефана Пасборга высоты этих сюжетов? Безусловно, вопрос этот предполагает оценку и субъективность. Его «ритуальные танцы» могут завораживать месмерическими ритмами, могут как в «Spring Round Dance (Live)» захлестывать могучими волнами прог-рока. Любовь Пасборга к Стравинскому страстна и ярка, как пламя. Однако, как мне кажется, в отличие от музыки вдохновителя, «Ritual Dances» не способен пронзить, растревожить, разбередить, вызвать скандал. Это просто качественная музыка, не лишенная динамичности и полета, которая, однако, кажется слишком простой как для тем и сюжетов балетов, так и в целом для подхода к наследию Стравинского. Возможно, если слушать ее как просто еще один джазовый или прог-роковый (с элементами джаза) альбом, удастся получить больше удовольствия. Похвалить работу всё же есть за что: звук плотен, музыканты выдают захватывающие пассажи и соло. Но есть и еще один принципиальный недостаток — несмотря на то, что альбом записан и спродюсирован барабанщиком, в нем мало интересных ритмических решений. Кажется, оживить в джазе потрясающие ритмы «Весны священной» у Пасборга тоже не получилось.
Слушать на VK Музыка | Apple Music | YouTube Music | Spotify