Хочешь жить — умей вертеться. К сожалению, современному композитору недостаточно быть просто композитором. Даже дневниковые заметки Эдисона Денисова примерно наполовину состоят из стенаний по поводу нелегкой судьбы автора-сочинителя. А уж ему повезло жить хотя бы при каком-то — не том, поломанном, неисправном, — но всё-таки социализме. При капитализме же позволить себе сидеть за столом и выписывать хорошим почерком ноты композитор не может. Ему теперь нужно быть как Джон Зорн, ну или хотя бы немножечко как Джон Зорн: хотя бы чуть-чуть — исполнителем, желательно еще — импровизатором, и, конечно, — уметь работать в студии, чтобы не прослыть дилетантом на записях.
Джон Зорн — вполне себе конкретный ориентир и для 44-летней американской альтистки Джессики Павон. Она уже дважды издавала свои альбомы на лейбле Зорна Tzadik и обладает всеми необходимыми умениями: сочиняет музыку, работает в ансамблях, выступает как импровизатор и профессионально записывается. Альбом «Lost and Found» ее новой группы J. Pavone String Ensemble (в полном соответствии с названием, в нем только струнные инструменты: два альта и две скрипки) — это настоящая кульминация того, что делает Павон во всех перечисленных амплуа.
Начнем с композиторского. В резюме у Павон — двадцать лет сочинительского опыта, главным образом, музыки для камерных или ансамблевых составов. Хорошая точка входа в ее работы — альбом «Songs of Synastry and Solitude» (2009), изданный как раз на Tzadik. На нем представлены композиции для струнных в типично американском стиле: можно расслышать немного Айвза, немного новоанглийских поздних романтиков вроде Эми Бич, еще чуть-чуть — классической бибоповой орнаментовки. И самую кроху — всё того же Зорна, который в своих произведениях для акустических инструментов тяготел к такой же пасторали, благости и буколике, что со всей неумолимой нежностью окутывает слушателей и на этой работе (чего стоит одна лишь вещь с характерным названием «Housework»).
Музыка, придуманная Павон для «Lost and Found», сохранила общее с ее композициями десятилетней давности настроение — это снова кинематографичная американа, — но не форму. Раньше Павон писала именно что пьесы: короткие вещицы, в которых был мелодический материал, развивавшийся и подходивший к логическому окончанию. Теперь же она от мелодий отказалась совсем. На «Lost and Found» звучит монотонный гул, который парадоксальным образом складывается из звуковых отрезков с рваной динамикой. Он то и дело прерывается, останавливается на мгновения — чтобы затем возобновить свой односложный коан. Впрочем, есть в этом однообразии и исключение: внезапный всплеск в середине третьего трека — «Pros and Cons». На протяжении всего альбома авторское мышление Павон будто оперирует в двухмерном пространстве подъемов и падений — что, разумеется, вовсе не означает его примитивности. Напротив, это изъяснение человека, который словно дистиллирует реальность и обнаруживает в природе вещей фундаментальную простоту.
Но «Lost and Found» не смог бы настолько глубоко забраться под кожу, не будь у Павон и ее группы — скрипачек Эрики Дикер и Анджелы Моррис, альтистки Эбби Свидлер — импровизационного опыта и дарования. Точнее говоря, опыта по интеграции практик импровизации в написанную композицию. В этом у Павон были замечательные учителя — например, Энтони Брэкстон. Как и гитаристка Мэри Халворсон, с которой у Павон есть множество дуэтов, альтистка выступала в различных его ансамблях. Обе они приняли участие в записи совершенно невероятного монументального опуса Брэкстона «9 Compositions (Iridium) 2006». Сочинения мэтра авангардной музыки в середине нулевых предполагали, помимо прочего, исполнение различных графических партитур (то есть таких, где вместо привычных нотных знаков применяют язык визуальных символов и текстовых обозначений). Партитуры композиций с альбома «Lost and Found» нам недоступны, но можно предположить, что исполнителям в них тоже предлагается немало вольностей. Слышно, например, что струнные вступают чаще всего не в унисон, а вразнобой, ведомые самой Павон, или же одной из ее скрипачек. Но если импровизационная музыка Брэкстона опирается на ритмическую сложность и непостоянство звучащих линий, то Павон оперирует плавными, хоть и смелыми, музыкальными жестами. Поди еще задумайся, какой из подходов для исполнителя сложней.
Наконец, стоит сказать о звучании альбома. Записан он так искусно, что стоит приобрести и слушать его на физическом носителе или в любом несжатом аудиоформате. Даже для тех, кто не состоит в секте аудиофилов, именно в таких вариантах «Lost and Found» будет звучать полнее всего. Павон явно приноровилась использовать студию как отдельный инструмент в своей музыке: у нее за плечами несколько сольных альбомов, где звучит только ее альт, часто пропущенный через различные эффекты. Во всех четырех композициях «Lost and Found» чувствуется воздух и пространство. Исполнители словно находятся на удалении от микрофонов; кажется, что музыка рождается где-то далеко и обретает свою красоту шаг за шагом, постепенно нарастая вокруг. Как и всё, связанное с этой записью, такое ощущение — абсолютно прекрасно.
