В полумраке раздаются первые ноты «When It’s Sleepy Time Down South» — композиции, которой Луис Армстронг открывает свои выступления вот уже почти сорок лет. Это запись концерта, который он дал в лондонской студии «Би-би-си» в 1968 году. Через несколько мгновений на экране появляется титр с его именем, а следом за ним еще один: «with his All Stars». Но вот только кто эти самые All Stars? Вряд ли даже самые заядлые фанаты джаза смогут узнать их в лицо или назвать записи, на которых они играли. Эрудиты, возможно, вспомнят Тайри Гленна, который выступал с оркестром Дюка Эллингтона в конце 40-х, но и его к звездам причислить не выйдет даже с натяжкой. В студии зажигается свет, и камера медленно приближается к Армстронгу. Вместо привычно пышущего энергией и здоровьем Сачмо мы видим исхудавшего, застывшего на месте старика, которого и призраком прежнего Луиса назвать трудно. Сразу видно, что готовящийся отпраздновать через два дня свой 68-й день рождения Армстронг сильно сдал (вообще-то ему 66, но мистерия с его датой рождения раскроется уже после его смерти). Десятилетия беспощадного «чеса», когда его All Stars давали чуть ли не по триста концертов в год, явно дают о себе знать. Дает о себе знать и состояние необходимого для игры на трубе губного аппарата: после перенесенной масштабной стоматологической операции былой выносливости и подвижности в нем нет и в помине.
Луис в тысячный раз поет свою фирменную песню, по крайней мере заменяя в тексте оскорбительный термин darkies на нейтральный folks, что он, к сожалению, додумался сделать не сразу и за что его нещадно критиковало афроамериканское сообщество. Дальнейший репертуар угадать несложно: Луис проходится по стандартному сету — миксу из новоорлеанских диксилендов, композиций своего биг-бэндового периода, эстрадных песен предыдущего десятилетия и, конечно же, относительно свежих записей вроде «Hello, Dolly!» — хита, который сам Армстронг вряд ли причислял к великим композициям и который он в свое время чуть не отказался записывать («Вы что, серьезно позвали меня в студию, чтобы записать такое?» — вопрошал он, едва ли предполагая, что сингл потеснит The Beatles на вершинах чартов). Его гримасы и выпученные глаза выглядят не просто старомодно, а неуместно на фоне происходящих по обе стороны океана социокультурных революций, что, впрочем, никак не задевает пришедшую в студию публику. Когда камера выхватывает серые и уставшие лица людей среднего класса и возраста, становится понятно, что и они вряд ли отдают себе отчет в том, какая пропасть отделяет их от тех, кто прямо сейчас слушает в своих комнатах что-нибудь вроде недавно выпущенных «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band» или «The Piper at the Gates of Dawn».
Так могла бы выглядеть разгромная рецензия на выпущенную летом 2024 года запись выступления Луиса Армстронга и его All Stars, которое сам он считал своим последним великим концертом. В такой рецензии, в принципе, не было бы ни слова неправды, как нет в ней и ничего нового. Подобная критика обрушивалась на Армстронга с самого начала 40-х, когда джазовое сообщество впервые разделилось на модернистов и джазовых консерваторов, которых принято снисходительно называть moldy figs [в примерном переводе — «прелые финики». — Прим. «Джазиста»]. Армстронг уже тогда стал одним из главных объектов нападок прогрессивных музыкантов и слушателей, но обращал он на них внимание очень редко. И сейчас, оглядываясь на его карьеру, мы можем с уверенностью сказать: то, что его современники часто принимали за конформизм или непонимание изменившихся обстоятельств набирающего ход времени, было спрятанным за вечной улыбкой осознанием уникальности собственного пути. И концерт в Лондоне как никакая другая запись демонстрирует волю Луиса пройти этот путь до конца.
Что это за путь? Если вкратце, то это путь любви к ближнему, и так получилось, что этим ближним для Луиса стала его публика. Армстронг вырос в социальных низах Нового Орлеана и очень рано в своей жизни столкнулся как с тяготами жизни, так и с тем влиянием, которое даже маленькие проявления доброты способны оказывать на тех, кому выпала доля потяжелее. Отчасти поэтому до самого конца своих дней он не переставал восхищаться тем эффектом, который его выступления производили на слушателей. Улыбки публики значили для него в тысячу раз больше, чем награды, места в чартах, деньги, рецензии критиков или серьезность творческого высказывания. Даже в самые новаторские периоды карьеры Армстронга его музыка не ставила серьезных вопросов и не поражала сложностью замысла. Она всегда была хороша как раз обратным — своим постоянством и предсказуемостью, своей не существующей вне музыкального контекста красотой. В твоей жизни всё могло лететь под откос, но ты шел на концерт Армстронга, и за два часа все твои тревоги смывало волной ни с чем не сравнимого экстравертного стиля, несущего исключительно оптимизм, радость и любовь. Вскоре оказалось, что это терапевтическое действие работает в обе стороны, и самому Луису любовь публики важна не менее, чем ей самой. Поэтому, когда у Луиса возникали проблемы со здоровьем и он на какое-то время лишался возможности гастролировать, его душевное состояние тоже резко ухудшалось. Но ни инфекции губ, ни сердечный приступ, ни стоматологические операции не могли остановить его попытки вернуться на сцену. В свои последние выступления Луис уже нуждался в кислородной маске и с трудом передвигал ноги, но всё равно раз за разом возвращался к своей публике.
Лондонский концерт в этом плане уникален. На нем мы слышим Армстронга в редкой для его последних лет великолепной форме. Былой мощи образца 30-х годов тут, конечно, уже нет, но он смело берется за сложные соло, и тон его трубы по-прежнему узнается за доли секунды. При этом перед нами Луис, уже осознающий всю ценность таких моментов и, возможно, догадывающийся о том, что их в его жизни осталось не так много. Он не пытается строить из себя неуязвимого героя, в нем больше хрупкости и человечности, чем когда-либо. Это особенно отчетливо слышно в двух номерах — посвященной матерям отправленных во Вьетнам американских солдат драматичной версии «You’ll Never Walk Alone», уже тогда ставшей гимном болельщиков футбольного Ливерпуля, и «What a Wonderful World» — на тот момент еще неизвестной в Штатах песне, месяцем ранее неожиданно достигшей вершин британских чартов. Сейчас «What a Wonderful World» уже настолько укоренилась в поп-культуре, что рядовому слушателю трудно воспринимать ее непредвзято. Между тем именно в этой лондонской версии легче всего услышать ту глубину и принятие, которые передает Луис и которые в подобной степени не сумел бы передать ни один другой вокалист в истории. Да что там, даже более молодой Сачмо, возможно, не смог бы вложить в нее столько тепла. В один из самых важных моментов в истории нашей цивилизации, когда неопределенность проникла в каждую сферу жизни и мир казался разделенным на части, ценностный компромисс между которыми невозможен, Луис пел о том, что красоту нужно находить в простых вещах. И мало кто достиг в этом умении тех же высот, которых достиг он сам.
Фирменное армстонговское веселье на альбоме тоже присутствует — взять хотя бы дико свингующую версию «Hello, Dolly!», во время которой музыканты All Stars, дивясь энергичности Луиса, не могут удержаться от того, чтобы прямо во время выступления пробить ему пять. И пусть эти музыканты явно уступают калибром оригинальному составу All Stars, но это те люди, которых Луис искренне любит и которым он доверяет как самому себе. Они его личные звезды. И именно они одними из первых получили от Луиса посылки с записью концерта.
Спустя пару месяцев после возвращения из Лондона здоровье Армстронга резко ухудшилось. Он долгое время провел в больнице, а потом вернулся в свой дом в Квинсе, где, не имея возможности выступать, коротал время, создавая коллажи из старых фотографий и приводя в порядок свой огромный аудиоархив. Луис часами с помощью катушечного магнитофона переносил записи на пленку, добавляя к ним свои комментарии. Когда же он наткнулся на запись лондонского выступления, она ему настолько понравилась, что он немедленно отправил пленки с концертом всем близким друзьям, а мастер-копию убрал в коробку, на которой написал «Для поклонников», добавив своими фирменными зелеными чернилами «Луис Армстронг. В Лондоне». 56 лет спустя эта музыка наконец-то стала доступна широкой публике, и момент для этого, к сожалению, кажется очень подходящим. Разделенному, отчаявшемуся прийти к ценностному компромиссу миру снова нужен «настоящий амбассадор» Сачмо, который заставит нас забыть о тревогах, покажет путь к настоящему человеческому счастью и напомнит: несмотря ни на что, мир, в котором мы живем, по-прежнему чудесен.
Слушать на Spotify
