Влияние Орнетта Коулмана на американский джазовый мейнстрим так велико, что обнаруживается даже в самых неожиданных местах. Возьмем свежий пример из разряда «приготовьтесь легонечко обалдеть»: альбом Коулману посвятил пуэрториканский саксофонист Мигель Зенон. На первый взгляд, Зенона с Коулманом ничего не связывает. Давно известно, что джазовую идентичность Зенона определяют Данило Перес, Пакито Д’Ривера, Давид Санчес, а техасский волк-одиночка солнечному Мигелю не товарищ. Это в теории так. На практике же выясняется, что композиция «Lonely Woman» стала для Зенона сильнейшим потрясением детства, концерт Коулмана с группой Prime Time на джазовом фестивале в родном Сан-Хуане — главным впечатлением молодости, а идея записать альбом с музыкой Коулмана — незакрытым гештальтом в карьере, где восемь номинаций на премию «Грэмми» вызывают прямые ассоциации со словами «успех» и «престиж». Гештальт Зенон закрыл в марте этого года, выпустив ко дню рождения Коулмана альбом «Law Years: The Music of Ornette Coleman».
Эта пластинка вряд ли добавит Зенону новую аудиторию и принесет коммерческий успех, однако сводить его мотивацию только к ностальгическому порыву — сильное упрощение. На самом деле Зенон уже дважды подступался к творчеству Коулмана: первый раз в 2004-м, когда в составе SFJazz Collective солировал в «Lonely Woman» и «Una Muy Bonita», а затем — в 2011-м, когда интерпретировал «Dee Dee» во время тура «Caravana Cultural» по Пуэрто-Рико. Получается, «Law Years: The Music of Ornette Coleman» стал для Зенона результатом многолетней подготовки и одновременно творческим челленджем: что же в итоге получится, если конвенциональный и хорошо подготовленный джазовый саксофонист исполнит музыку, лейтмотивом которой был протест и презрение к формальным правилам? Спойлер: получилось классно, и теперь самое время объяснить почему.
К записи «Law Years: The Music of Ornette Coleman» в швейцарском клубе The Birds Eye Зенон подошел основательно. Во-первых, он тщательно подобрал состав из понятных ему испаноговорящих музыкантов. Каталонский барабанщик Хорди Росси, кубинский тенор-саксофонист Ариэль Брингес и аргентинский контрабасист Демиан Кабо стали как бы репликой квартета Коулмана с Чарли Хейденом, Дьюи Редманом и Билли Хиггинсом или Эдом Блэкуэллом. Во-вторых, Зенон четко разметил траекторию «движения» с выбором не самых очевидных в репертуаре Коулмана композиций. Во фри-фанковый репертуар группы Prime Time Зенон разумно соваться не стал и ограничил себя акустическим периодом Коулмана с 1959-го (композиция «Giggin’» с альбома «Tomorrow Is the Question!») по 1972-й («Street Woman» с «Science Fiction»). Дотошность Зенона не могла не повлиять на характер пластинки — «Law Years: The Music of Ornette Coleman» записан с подчеркнуто бережным отношением к первоисточнику. Темы квартет Зенона воспроизвел с детальной точностью, а в построении композиций остался верен стандартной структуре «тема — импровизация — тема». С точки зрения продвинутого слушателя «Law Years: The Music Of Ornette Coleman» звучит как олдскульный акустический альбом, в котором дух фри-джазовой свободы бесконфликтно соседствует с бибоповой аккордикой и свинговыми ритмами. Для Зенона в этом нет никакого противоречия: он сознательно показывает Коулмана не разрушителем традиции, после варварского пришествия которого требуется восстанавливать руины, а ее неотъемлемой частью.
Если говорить о музыкальном раскладе сил, то на переднюю линию в квартете выдвинулась пара саксофонистов (Мигель Зенон — Ариэль Брингес), которую из глубины, неустанно раскачивая грув, поддерживают Демиан Кабо и Хорди Росси. Несмотря на разницу в стиле — у Зенона быстрые, четко артикулированные соло с внезапными брейками, а у Брингеса игра свободная, с заметным влиянием Сонни Роллинза, — музыканты показывают тонкое, почти интуитивное взаимопонимание. Если Зенон ожидаемо взял на себя функцию лидера, который отвечает за общий рисунок и темп звучания, то Брингес, выражаясь футбольными терминами, занял позицию атакующего полузащитника: на протяжении всего альбома он точными мелодичными пасами создавал пространство для кинжальных сольных проходов Зенона и в то же время сам не стеснялся идти в рискованный импровизационный дриблинг. Игра Брингеса, гораздо более мягкая в сравнении с Дьюи Редманом, окутала колючие по своей сути композиции легким романтическим флером — и, как было задумано Зеноном, подчеркнула сильные стороны Коулмана-мелодиста. Но всё-таки неправильно сводить драматургию пластинки только к взаимодействию солистов, пусть и захватывающему. Демиан Кабо и Хорди Росси не ограничили себя задачами ритмической опоры и поддержания тайминга, но стали полноправными участниками импровизационного замеса. Кабо не просто накачал саунд тугим грувом, а расцветил звучание виртуозными басовыми партиями, ловко подстраиваясь под соло обоих саксофонистов. Барабанщик Хорди Росси, славящийся своей построенной на полутонах игрой еще со времен работы в трио пианиста Брэда Мелдау, здесь, наоборот, поражает мощью и быстротой. Он успевает в равной степени и утяжелять грув, и расшатывать общий курс лихой свинговой пульсацией, и не упускать из виду ни одну мельчайшую деталь.
Объединив фри-боповый хоровод «The Tribes of New York», бешеный свинг «Free», горькую блюзовую мелодику «Law Years», грув прямого действия «Giggin’», духовую экспрессию «Dee Dee» и завораживающе-изломанную пластику «Broken Shadows» и «Street Woman» в увлекательный и по-хорошему традиционный гид по наследию Орнетта Коулмана, Мигель Зенон остроумно намекнул, что потенциальных стандартов в творчестве великого саксофониста, было намного больше, чем мы думаем. И не поспоришь ведь.
Слушать на Bandcamp | Apple Music | YouTube Music | Deezer
