Альбом, о котором сегодня пойдет речь, сложно назвать малоизвестным или полузабытым. Пластинку эту довольно неплохо знают в мире, а в ближайшее время ожидается ее переиздание. Тем не менее новому поколению отечественных джазовых слушателей многие имена, о которых пойдет речь в связи с этим альбомом, много не скажут. О «первом альбоме советского джаза», вышедшем в США в 1963 году, у нас знают мало, хотя его вполне можно считать определенной вехой в становлении отечественной сцены, а в свете событий последних лет и сама запись, и история ее создания обретают особенно важное значение. Тем более что музыка на этом альбоме прекрасна и ничуть не потеряла в своей красоте за шестьдесят с лишним лет, прошедших с момента ее появления на свет.
История этой записи удивительна и вполне могла бы послужить отличным сюжетом для фильма или книги. К счастью, пластинка сопровождается рассказом свидетеля тех событий — американского джазового журналиста Леонарда Фезера, колумниста журнала DownBeat и создателя выдержавшей несколько изданий в 60–70-х «Новой энциклопедии джаза». В 1962 году Фезер оказался в СССР вместе с оркестром «короля свинга» Бенни Гудмана, чьи гастроли в Союзе были частью тогдашней «джазовой дипломатии» Госдепартамента США и задумывались как культурная часть подготовки к возможному визиту в Москву президента США Дуайта Эйзенхауэра. Гудман привез с собой отличный молодой состав, многие участники которого впоследствии стали большими звездами. Подробности того турне легендарны (о нем подробно рассказал контрабасист Билл Кроу), и это был первый подобный опыт неофициального культурного обмена для обеих сторон. В итоге американцы увезли домой «советский джаз».
На вибрафоне в оркестре Гудмана играл англичанин Виктор Фелдман, и именно ему было суждено стать ключевой фигурой в этой истории. Фелдман — заметная фигура британского и американского джаза, яркий композитор, солист и сайдмен, поработавший за свою не столь долгую жизнь со многими великими из мира джаза и не только. Родившись в 1934 году, еще ребенком он начал профессиональную карьеру в группе, которую организовал его отец, и быстро добился признания на родине. До переезда в США в середине 50-х успел поиграть со многими из лучших британских джазменов того времени. Фелдман начинал как перкуссионист, но прославился в первую очередь как вибрафонист и пианист. Перебравшись за океан, он работал с Джулианом «Кэннонболлом» Эддерли, Майлзом Дэвисом, Бенни Гудманом и другими выдающимися артистами. Его коллаборации за пределами мира джаза включают работы с такими артистами, как Фрэнк Заппа, Том Уэйтс, Джони Митчелл и рок-фьюжн-группа Steely Dan. Но это было уже в 70-х, а в 1962 году молодой Фелдман оказался в СССР.
Гастроли продолжались несколько недель, и за это время оркестр выступил в Москве, Ленинграде, Тбилиси, Киеве и Ташкенте. Сам Бенни Гудман, хотя и был потомком выходцев из Российской Империи, проявил мало интереса к советской музыкальной сцене, лишь выразив формальную радость по поводу «отмены запрета на джаз в СССР» и включив в программу своих выступлений пару трактовок советских поп-шлягеров. При этом он, скорее всего, даже не подозревал, что джаз в СССР давно существует. Зато убедиться в этом воочию смогли молодые участники его оркестра, в первую очередь контрабасист Билл Кроу и вибрафонист Фелдман, которые познакомились и подружились с молодыми советскими музыкантами. В числе их новых друзей были ленинградцы Геннадий Гольштейн и Константин Носов, москвич Андрей Товмасян и тбилисец Гиви Гачечиладзе, показавшие приезжим джазовым звездам свои сочинения. Вернувшись в Штаты с подаренными ему в Союзе партитурами и самодельными записями композиций, Фелдман уже в 1963-м записал и выпустил альбом, вдохновленный путешествием за железный занавес (в том же году, кстати, вышел эпохальный альбом Майлза Дэвиса «Seven Steps to Heaven», где заглавная композиция принадлежит Фелдману, который вместе с Херби Хэнкоком отвечал за партии рояля). К созданию этой записи он привлек целую группу восходящих джазовых звезд — своих друзей и коллег того времени. И это было действительно беспрецедентное событие. Советские музыканты играли американский джаз и вдохновлялись им, но чтобы американские музыканты играли советский джаз — такого прежде никогда не было.
Состав исполнителей на альбоме более чем впечатляет. На фортепиано играет Джо Завинул, а на корнете — Нэт Эддерли, которые в том время были участниками квинтета старшего из братьев Эддерли — Джулиана, больше известного под своим прозвищем «Кэннонболл» («пушечное ядро»). На саксофоне — Гарольд Лэнд, участник квинтета Макса Роуча и Клиффорда Брауна, один из гигантов хард-боп-сцены, в том же 1963 году выпустивший альбом «Jazz Impressions of Folk Music» с собственными версиями фолк-музыки, от кровавых баллад времен Гражданской войны в США до «Хава нагилы». На контрабасе мы слышим Боба Уитлока, работавшего с Четом Бейкером, Стэном Гетцем и многими другими, на ударных — Фрэнка Батлера, знакомого по работе с Дэйвом Брубеком, Дюком Эллингтоном, Джоном Колтрейном и Майлзом Дэвисом. Звучит и гитара Херба Эллиса, одного из лучших джазовых гитаристов XX века.
Можно только представлять обстоятельства этой мимолетной дружбы западных джазменов, оказавшихся тогда в оттепельном СССР, и будущих мастодонтов советского джаза, которых сегодня принято называть по имени-отчеству. Вот, например, слова из заметки Леонарда Фезера для журнала DownBeat о джазовой тусовке в кафе «Аэлита», культовом московском заведении тех лет: «Это место в Москве больше всего похоже на ночной клуб… Здесь подают только вино, кафе закрывается в 23:00 и оформлено в стиле, который можно было бы назвать низкопробным модерном, хотя по московским меркам он весьма радикален… Меня шокировал 19-летний трубач Андрей Товмасян, который выглядит на 14, а играет со зрелостью музыканта, получившего серьезное образование, хотя в джазе он самоучка…»
Товмасян был автором «Обряда» — «Ritual» — композиции, открывающей альбом Фелдмана. Андрея Товмасяна называли одним из лучших трубачей не только в пределах СССР, но даже и в Европе. Он был человеком сложной и во многом трагической судьбы. Спустя много лет Алексей Баташев писал о нем так: «Молодежи его имя уже почти ни о чем не говорит, но много лет назад это был настоящий прорыв. Мы, музыканты и провозвестники джаза, сами не поняли этого, когда в начале 60-х годов звезда Товмасяна стремительно всходила на нашем черном джазовом небе. Ему не было двадцати, и он был необыкновенно талантлив. Андрей стал сенсацией фестивалей в Тарту, Ленинграде и Москве. Он был в первой советской горстке джаза, робко вывезенной в Варшаву (заграница!), и тут же олицетворил собою пробившееся сквозь сталинский асфальт новое поколение. Его “Господин Великий Новгород” с колокольными звонами в начале и в конце стал козырем в защите джаза; слава этой действительно живописной вещи, может быть, даже заслонила самого автора. Так бывает. Андрей сочинял и другие пьесы. Но главное — чистейший фирменный американский джаз бил из его трубы фонтаном, и непонятно было, откуда что берется. Мы еще не могли себе представить, что где-то за пределами Америки может родиться джазовая личность, равновеликая тамошним корифеям, единственно населявшим наш джазовый пантеон…»
Наделав шуму на отечественных джазовых подмостках, в середине 60-х Товмасян угодил в тюрьму за фарцовку, но, к счастью, срок был недолгим. Зимой 1977 года музыкант чудом спасся во время страшного пожара в московской гостинице «Россия», в одном из ресторанов которой он в то время играл. Долгие годы работал в оркестре Олега Лундстрема. В начале 90-х он сильно заболел, но нашел в себе силы вернуться к работе, и, кроме того, оставил яркие и неприукрашенные воспоминания о советской джазовой сцене своего времени. Сам музыкант так и не сделал ни одной студийной записи, хотя на нескольких джазовых сборниках разных лет выходили его концертные выступления. Единственный альбом Товмасяна «Господин Великий Новгород» увидел свет только в 2007 году.
Ну а его «Обряд» на альбоме Виктора Фелдмана — это изумительный, гипнотический свинг и, бесспорно, главный хит пластинки. Здесь прекрасно всё: мелодия, звучащая как смесь крутого американского бопа и какой-то до боли знакомой народной темы, виртуозная аранжировка, завораживающая игра Завинула и короткие соло Фелдмана на вибрафоне, Эддерли на корнете и Лэнда на саксофоне.
Целых три композиции на альбоме принадлежат перу саксофониста Геннадия Гольштейна, в молодости известного также под прозвищем «Чарли» — разумеется, в честь Чарли Паркера, с которым его сравнивали еще в конце 50-х, когда он только начинал свою карьеру в ленинградском оркестре Иосифа Вайнштейна. В 1962 году Гольштейн подарил Фелдману и альт-саксофонисту Филу Вудсу несколько своих композиций. Три из них в итоге вошли в альбом — «Blue Church Blues», «Madrigal» и пьеса, которая фигурирует на пластинке просто как «Gennadi». Особенно стоит отметить стремительный и возвышенный «Мадригал», который пришелся по душе и Фелдману, и Вудсу. Оба музыканта записали свои версии композиции, которая впоследствии стала важной частью репертуара самого Гольштейна. На «Soviet Jazz Themes» здесь снова по очереди солируют Завинул, Лэнд и Фелдман, а сама вещь звучит как романтичный, полный легкости и свободы хард-боп в лучших традициях жанра.
Еще одна композиция значится на альбоме как «народная» — речь про «Полюшко-поле», одну из самых известных в мире русских песен последнего столетия. Ее автором был композитор Лев Книппер, племянник актрисы Ольги Книппер-Чеховой, который в Гражданскую войну сражался с большевиками, затем эмигрировал, а позже вернулся в СССР и в течение долгих лет служил агентом НКВД. Мелодия была частью его симфонии «Поэма о бойце-комсомольце», написанной в 1934 году. Джазовую аранжировку этой композиции, хорошо знакомой всему миру по каноническому исполнению Ансамбля Александрова, сделал Геннадий Гольштейн, а Фелдман записал потрясающую версию, которая стоит в одном ряду с лучшими интерпретациями этой мелодии. А ведь «Полюшко-поле» исполняли десятки, если не сотни музыкантов по всему миру: от хиппи-легенд Jefferson Airplane и ливанской дивы Файруз до оркестра Поля Мориа и синти-поп-иконы Марка Элмонда.
Еще один яркий момент альбома — это «Vic», результат знакомства Фелдмана с талантом Гиви Гачечиладзе. Американцам вполне удалось передать горячий и искренний темперамент оригинала. Особенных фолк-интонаций «Vic» добавляют выходцы из Техаса Херб Эллис и трубач Кармелл Джонс. Композиция, начинающаяся как «пьяный» нуар, с изяществом тбилисского застолья перетекает в свингующий бибоп и обратно. В воспоминаниях американцев грузинские приключения оркестра Гудмана заняли особое место, и прекрасно, что на альбоме присутствует имя патриарха грузинского джаза. Гиви Георгиевичу недавно исполнилось 86 лет, и он до сих пор вспоминает участие в создании «первого в мире альбома советских джазовых тем» как первое значимое событие своей музыкальной карьеры.
Закончить эту добрую и ностальгическую историю вполне можно словами Леонарда Фезера с обложки альбома: «Благодаря исторической роли этих записей и уважению, оказанному Фелдману и его коллегам в стране борща и балалайки, альбом совершенно точно станет одним из самых желанных предметов коллекционирования, когда первые экземпляры попадут в Советский Союз. И хочется надеяться, что для американских слушателей эти записи укрепят образ джаза не как инструмента пропаганды, а как музыки, которая растет и набирает силу как часть единого мира».
Удивительно, насколько эти слова, как и сама музыка, остаются актуальны больше шести десятилетий спустя.
Слушать на Spotify | YouTube Music | SoundCloud
Наверное, неплохо было бы упомянуть, что пластинка несколько лет назад была выпущена на компакт-диске. Вместе со второй пластинкой, имеющей схожую историю – “The Liberty of Jazz”.